Долгое время господствующей нормой политического мышления и практики была идеология маккиавеллизма, в рамках которой политика и мораль рассматривались как вещи несовместные. Однако в XX веке, особенно во второй его половине, эта идеология в значительной мере исчерпала свой потенциал и моральное «оправдание». После того как политика стала публичной, народ постепенно осознал свое право и обязанность непосредственно участвовать в ней, и политика постепенно возвращается к своей изначальной сути — в ее аристотелевском понимании.
Аристотель «видел в политике продолжение этики, своего рода развернутую этику, этику in concreto, и в то же время рассматривал саму этику как высшую политическую науку». Еще Сократ в роли персонажа платоновской «Республики» говорил, что очень важную часть человека составляет его духовное начало — thymos. Именно оно подвигает человека совершать поступки, не находящие удовлетворительного объяснения в рамках материалистических, в том числе экономистских, представлений, а в предельных случаях – и жертвовать жизнью во имя отнюдь не материальных ценностей.
В сущности, та же мысль находила то или иное преломление и в философских системах Гоббса, Канта, Гегеля, Локка, Спинозы и многих других великих философов.
А с ХV в., с начала эпохи гуманизма, «моральная философия» стала не только фактором общественной рефлексии, но и элементом системы образования в рамках так называемых наук о человеческом (studia humanitatis).
Одна из аксиом демократий гласит, что в демократических обществах от гражданских и моральных качеств людей зависит больше, чем от правителей и политических институтов. Например, американцы, у которых уж демократии-то стоит поучиться, так видят «четыре опоры плюрализма»: «свобода слова, добродетель, капитализм и ограниченное правление (что подразумевает ограниченную в своих полномочиях власть). Мы, американцы, не любим чрезмерной концентрации власти". Впрочем, последняя мысль имеет и европейские корни. Уже в начале XIX в. Вильгельм фон Гумбольдт писал, что ограничение объема деятельности государства – необходимое условие для сохранения в нем здорового морального духа, а слишком пространная забота государства о гражданах наносит большой вред «энергии деятельности и моральному характеру людей». Думается, для украинцев моральное возрождение общества после серьезнейших долговременных моральных деформаций – не только необходимый, но, может быть, даже ключевой фактор. Процесс этот не обещает быть легким и быстрым.
В США первый Кодекс этики правительственной службы появился еще в 1958 г., правда, сначала в форме резолюции Конгресса; а с конца 1970-х гг. этические начала государственной жизни становятся объектом достаточно жесткого социального контроля и регламентации, в том числе и на законодательном уровне. Было признано, что жизнеспособность и легитимность политической системы страны во многом зависят от того, насколько государственные институты и высшие должностные лица отвечают господствующим в обществе ценностям и идеалам, а их поведение соответствует нормам общественной морали. [1]. Отсюда – и внимание к этическим кодексам (эти своды норм, определяющие стандарты поведения, могут иметь разные названия) во всех ветвях власти западных стран.
Люди, как известно, во многом живут в мире своих субъективных представлений о жизни, в том числе о власти, которая в демократическом обществе обязана стремиться к тому, чтобы улучшить эти представления, во всяком случае, чтобы на то были реальные основания. Поэтому моральный аспект поведения государственных служащих очень важен и с точки зрения публичной политики.
Еще в 1923 г. П.И. Новгородцев предвидел гигантскую сложность задачи нравственного возрождения нации после краха большевистского режима: «Русскому человеку в грядущие годы потребуются героические подвижнические усилия для того, чтобы жить и действовать в разрушенной и откинутой на несколько веков назад стране. Ему придется жить не только среди величайших моральных опустошений своей родины, но и среди ужасного развала всех ее культурных, общественных и бытовых основ... Среди этого всеобщего разрушения лишь с великим трудом будут пробиваться всходы новой жизни. Сколько новых темных чувств незаглохнувшей стихии опять появится! Сколько натворит новых бед суровая страсть порядка и покоя! Сколько тяжелых этапов пройдет и могучая потребность хозяйственного восстановления с ее неукротимыми инстинктами приобретения и накопления» [2]. За 80 с лишним лет, минувших с тех пор, как были написаны эти строки, ситуация лишь ухудшилась. Хотя сейчас многие процессы настолько ускорились, что века сжались до десятилетий.
В свое время Франклин Рузвельт сказал: «Одному поколению многое дано, с другого многое спросится, а некоторые поколения встречаются с будущим». Мы встретились со своим будущим и, в отличие от тех, кто был до нас, держали и до сих пор, пусть в меньшей степени, держим его в собственных руках.
Литература:
1. Оболонский А.В. Бюрократия для ХХІ Века? М., 2002. – С. 120-124.
2. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. – С. 577.
|
Ця робота ліцензується відповідно до Creative Commons Attribution 4.0 International License
Знайшли помилку? Виділіть помилковий текст і натисніть Ctrl + Enter
